Алексеевская республика. История. Батька Махно

Первого декабря 1918 года в восьми волостях Череповецкого уезда вспыхнуло крестьянское восстание. Толпа из 300 человек напала на продотряд и разгромила волостные комитеты

Затем, «разогрев» себя самогоном, отправилась на небольшую в ту пору станцию Шексна, где повалила телеграфные столбы и разоружила роту охраны. В этот же самый день на станции Пологи близ Гуляй-Поля началось формирование первого полка революционно-повстанческой армии Махно. Именно два этих события, разделенных между собой тысячами километров, стали завязкой драматического, но по-своему удивительного исторического сюжета. Батька Махно не смотрит в окно

Крестьянское восстание подавили быстро. Уже вечером того же дня из Вологды и Череповца навстречу друг другу двинулись два красноармейских отряда. Повстанцы попытались отстреливаться, но подошедший бронепоезд открыл смертоносный огонь по окрестным деревням, не жалея ни людей, ни строений. Протрезвевшие бунтари, бросая вилы и винтовки, разбежались. С побежденными не церемонились. Часть наиболее активных участников мятежа расстреляли, часть отправили в губернскую тюрьму. Но главные организаторы восстания штабс-капитан Соколов и кулак Шерстнев скрылись. Вместе с ними бежал и некий Степан Алексеев, назначенный Соколовым «начальником революционного штаба». Архивных сведений об Алексееве почти не сохранилось. Известно лишь, что родом он был из Вологды, а в местной полиции служил его брат, который в неспокойном 1917-м вместе с семьей перебрался в Чуровскую волость, где и числился в списке «неблагонадежных». А вот имя Степана в этом списке отсутствует, и как именно он попал в окружение к Соколову — мы можем только догадываться. После Шекснинского восстания следы Алексеева теряются почти на год. Пока, наконец, в августе 1919-го он не объявляется вновь. Уже на Украине, и уже в качестве замначальника культпросветотдела (!) революционно-повстанческой армии Нестора Махно. Всей правды об этом человеке, которого в советские годы официальная пропаганда рисовала душегубом и отпетым бандитом, мы, наверное, не узнаем никогда. Вот и прошедший недавно по ЦТ многосерийный фильм далек от исторических реалий. Невысокий ростом и невзрачный на вид Махно (его настоящая фамилия — Михненко, свое же «легендарное» имя он получил благодаря уличной. кличке отца!) первоначально прославился ораторским талантом и тюремным прошлым — в 1910-м за участие в террористической организации его приговорили к бессрочной каторге. Вышедший на свободу в

1917-м, Махно примкнул к украинским анархистам (но опять-таки не к тем, что известны по курсу школьной истории). Был избран председателем Гуляйпольского совета рабочих и крестьян, участвовал в партизанской войне с немецкими оккупантами и поначалу отличался изрядным идеализмом: в дневниковых записях Махно за 1918 год чуть ли не каждое второе предложение о грядущем «торжестве революции». Более того, повернись колесо истории чуть иначе, быть бы Нестору вторым Котовским, обласканным революционными почестями. Трижды отряды махновцев вливались в состав Красной Армии, а сам Махно назначался комбригом и комдивом регулярных частей и за «проявленный революционный героизм» был даже представлен к ордену Красного Знамени (правда, так его и не получив). Но все три союза с большевиками были недолговечными. Нестор и его махновцы опять подавались в партизаны и, исходя из стратегической обстановки, воевали то с красными, то с белыми, то с войсками Центральной Рады, то с петлюровцами и григорьевцами. Причем не только воевали, но и пытались построить эдакий прообраз крестьянского государства, называемого в народе «Махновией». Были у махновцев свои суды (приговоры на них выносились всенародно, голосованием), свои газеты (официальный печатный орган — «Путь к свободе»), своя армия, куда проводилась «добровольная мобилизация» (вдумайтесь в это словосочетание!) и даже подобие органов соцобеспечения. Известно, что в занятом махновскими отрядами Екатеринославе (ныне Днепропетровск) реквизированные из банков деньги раздавались нуждающимся семьям, а также выделялись детским приютам. Но идеализировать «Батьку» все же не стоит. Жестокость в гражданскую войну была обоюдной и испепеляющей. Вот и от махновского идеализма со временем не осталось и следа. И в 1919-м, и в 1920-м, и особенно в 1921-м «Батька» собственноручно расстреливал, рубил саблей, а то и сжигал в хатах как «комиссаров», так и их семьи. Идеалист или авантюрист? Но вернемся к деятельности махновского культпросветотдела. Ему предписывалось проводить агитационную работу в занятых повстанцами селах, «крутить кино» (в наличии были две передвижные киноустановки) и писать прокламации для разъяснения сути революционно-повстанческого движения. Видимо, с этой работой Алексеев справлялся хорошо и вскоре пошел на повышение — стал заведовать продовольственным снабжением «Махновии». Причем, что интересно, контрибуцией обкладывался только «зажиточный элемент». У крестьян муку и мясо алексеевская продкомиссия покупала за деньги или обменивала на вещи — ткани, обувь, костюмы. Последнее, как правило, отбиралось у самих же махновцев, которые не брезговали банальными грабежами. «Батька» даже издал указ, что представитель революционно-повстанческой армии мог иметь на себе и в вещмешке только две смены белья. Лишнее конфисковывали, а самого махновца, обвиненного в грабежах и насилии, прилюдно пороли на площади, а то и отправляли «в расход». В конце сентября 1919-го Махно начал свой знаменитый рейд по тылам белой армии. Основная масса разнородного воинства двинулась к Екатеринославу, а Алексеев остался в отбитом у врага Гуляй-Поле в качестве «начальника гарнизона». Дальше начинается самое интересное. Буквально на следующий день Алексеев объявляет Махно вне закона, издает прокламацию о создании Всеукраинской Вольной республики и сам же назначает себя руководителем «временного революционного комитета». Что толкнуло вологжанина на этот шаг — непонятно. Возможно, он действительно разочаровался в «Махновии» и искренне верил, что сумеет осчастливить истерзанное смутой население. Возможно, это было импульсивным поступком зарвавшегося авантюриста. Как бы там ни было, Гуляйпольский гарнизон на удивление бескровно присягнул новому «Батьке», а созванный тут же съезд «вольных трудящихся» это решение одобрил. Любопытно, что первым декретом Алексеева в новой должности стало распоряжение о. выделении молока для детей беженцев, в огромном количестве скопившихся у Гуляй-Поля. И только затем был объявлен «декрет» о создании новой «революционной» армии во главе с бывшим подчиненным Алексеева по культпросветотделу — Сименчуком. Формально за три дня в эту «армию» удалось набрать почти 1200 «хлопцев». Но, как оказалось позже, воевать за нового Батьку они не желали. Узнав о мятеже, Махно отрядил из только что занятого им Екатеринослава две сотни всадников во главе со своим приближенным (а в будущем — начальником махновской контрразведки) Львом Зиньковским (Задовым), дав наказ с заговорщиками не церемониться. До стрельбы дело не дошло. Высланные навстречу «алексеевские» войска дружно перешли на сторону Задова. Поняв, что запахло жареным, несостоявшийся командарм Сименчук арестовал Алексеева. И уже вечером его, окровавленного и избитого, расстреляли за околицей села. Провозглашенная Алексеевым республика не просуществовала и пяти дней. Махновская же вольница продолжалась еще два года, пока осенью 1921-го с немногочисленными уцелевшими сподвижниками Нестор Иванович не скрылся в сопредельной Румынии. Был арестован местными властями, бежал. Снова арестован в Польше, и снова бежал. Потом Париж, эмиграция. Отвергнутый почти всеми соратниками и преданный женой, в 1934-м он скончался в больнице для неимущих. Сименчука в 1920-м врангелевцы повесили в Крыму. Левка Задов вместе с Махно ушел за кордон. Там якобы был завербован румынскими спецслужбами. Но направленный во главе диверсионной группы в Одесскую губернию, в первый же день добровольно сдался советским властям. Был амнистирован и даже принят на работу в ОГПУ. В страшном 1937-м арестован вторично и вскоре расстрелян. Вместо эпилога

В современном Гуляйполе (теперь его название пишут слитно) об Алексеевской республике почти не помнят. В годы гражданской войны село 60 (!) раз занимали различные враждующие силы — так что всех «правителей» действительно не упомнишь. Разве что в местном музее, где внештатным экскурсоводом работает правнучатая племянница Нестора Махно, об этих событиях можно найти крупицы разрозненных фактов. Интересно, что, когда Украина обрела «самостийность», в Гуляйполе установили памятник Махно. Но он простоял чуть больше месяца. Как-то ночью его машинами стащили с постамента и разбили на куски «неизвестные». Говорят, что местные коммунисты. Теперь о Махно в его бывшей столице напоминают разве что мемориальная доска на здании бывшего «штаба» (там впоследствии располагался и райком ВКП (б), кафе «У Нестора» да зеленый парк, в шутку именуемый «Махновией». Данью махновскому прошлому можно считать и герб Гуляйполя с изображением «вольного коня». А еще здесь много голубятен, но все они располагаются за пределами частных домовладений — на гаражах или на обособленных сараях. Если голубятня у самого дома — быть хозяину в «подкаблучниках» у жены. А для земляков бывшего «Батьки» — это чуть ли не самое страшное оскорбление!